Глава 12

Диктуя письмо, Эркюль Пуаро вдруг запнулся на полуслове. Мисс Лемон вопросительно взглянула на него.

— Что дальше, мосье Пуаро?

— Не могу собраться с мыслями! — Пуаро махнул рукой. — В конце концов, письмо подождет. Будьте любезны, мисс Лемон, соедините меня с вашей сестрой.

— Сейчас, мосье Пуаро.

Через несколько минут Пуаро поднялся с места, подошел к телефону и взял трубку.

— Надеюсь, я вас не отрываю от работы, миссис Хаббард?

— Ах, мосье Пуаро, мне сейчас не до работы!

— Пришлось немного поволноваться, да? — деликатно осведомился Пуаро.

— Это очень мягко сказано, мосье Пуаро. Вчера инспектор Шарп допрашивал студентов, а сегодня вдруг нагрянул с обыском, и мне пришлось утихомиривать бившуюся в истерике миссис Николетис.

Пуаро сочувственно поцокал языком.

А потом сказал:

— Я хочу задать вам один маленький вопрос. Вы составляли список пропавших вещей в хронологическом порядке?

— Простите?

— Ну, вы перечислили все кражи по порядку?

— Нет-нет. Мне очень жаль, но я просто записала по памяти, какие вещи исчезли. Наверно, я ввела вас в заблуждение, простите.

— Ничего, — сказал Пуаро. — Я сам не додумался вас спросить. Но тогда я счел это несущественным. Позвольте, я прочитаю вам список. Значит, так: туфля, браслет, бриллиантовое кольцо, компактная пудра, губная помада, стетоскоп и так далее. На самом деле вещи исчезали в другой последовательности?

— Да.

— А вы не смогли бы припомнить, что пропало сначала, а что потом? Или это сложно?

— Боюсь, что не смогу сразу ответить, мосье Пуаро. Прошло уже столько времени! Мне надо подумать. Ведь, когда я составляла список, готовясь к нашей первой встрече, я просто старалась ничего не забыть, не упустить ни одной вещи. И конечно, прежде всего мне пришла на память туфля, — немудрено, ведь обычно крадут обе туфли. Потом я вписала браслет, компактную пудру, зажигалку и бриллиантовое кольцо, поскольку это были более или менее ценные вещи, и у меня создалось впечатление, что в доме орудует настоящий вор… После я припомнила пропажи менее серьезные: борной кислоты, лампочек и историю с рюкзаком. И на всякий случай решила все это записать. По-моему, это сущие пустяки, я вспомнила о них в последний момент.

— Понятно, — сказал Пуаро. — Понятно… Я попрошу вас, мадам, когда у вас выдастся свободная минутка…

— То есть когда я дам миссис Николетис снотворное, уложу ее в постель и успокою Джеронимо с Марией… А что именно я должна сделать?

— Сядьте и попытайтесь вспомнить по порядку, чем точнее, тем лучше, как развивались события.

— Хорошо, мосье Пуаро. По-моему, первым исчез рюкзак, а потом лампочки, хотя они вряд ли имеют отношение к нашему делу… Потом пропал браслет и пудра.., хотя нет.., кажется, туфля. Впрочем, не буду отнимать у вас времени. Лучше я действительно сяду и постараюсь все хорошенько припомнить.

— Благодарю вас, мадам. Я буду вам очень признателен.

Пуаро повесил трубку.

— Я собой недоволен, — сказал он мисс Лемон. — Я отступил от своих основных заповедей: нарушил принцип методичного, упорядоченного расследования. Я должен был с самого начала выяснить, в какой последовательности совершались кражи.

— Надо же, — машинально ответила мисс Лемон. — Так мы закончим сейчас с письмами, мосье Пуаро?

Но Пуаро лишь нетерпеливо от нее отмахнулся.

В субботу утром, явившись с обыском на Хикори-роуд, инспектор Шарп пожелал встретиться с миссис Николетис, которая всегда по субботам приезжала в общежитие получить отчет от миссис Хаббард. Он сообщил ей о своих намерениях.

Миссис Николетис возмутилась.

— Но это чудовищно! Мои студенты тут же съедут,., все до единого. Вы меня разорите!

— Не беспокойтесь, мадам. Ручаюсь, что они все поймут правильно. В конце концов, мы же расследуем убийство…

— Не убийство, а самоубийство…

— …И я уверен, что, услышав мои доводы, никто не станет возражать…

Миссис Хаббард попыталась успокоить хозяйку:

— Поверьте, все отнесутся нормально.., кроме разве что мистера Ахмеда Али и мистера Чандры Лала, — подумав, прибавила она.

— Ах, бросьте! — воскликнула миссис Николетис. — Очень меня волнует, как они отнесутся!

— Ну, и прекрасно, мадам! — сказал инспектор. — Значит, начнем отсюда: с вашей гостиной. Миссис Николетис опять взорвалась.

— Переворачивайте хоть весь дом, — сказала она, — но здесь ни к чему не прикасайтесь. Я протестую.

— Весьма сожалею, миссис Николетис, но мне нужно осмотреть каждую комнату.

— Да, но только не мою. На меня ваши законы не распространяются.

— Законы распространяются на всех. Будьте любезны, отойдите в сторону.

— Это произвол! — яростно завопила миссис Николетис. — Вы суете свой нос в чужие дела! Я буду жаловаться! Я напишу моему депутату! Напишу в газеты!

— Пишите куда хотите, — сказал инспектор Шарп. — Я все равно обыщу вашу комнату.

Он начал с конторки. Но там обнаружил лишь большую коробку конфет, кипу бумаг и массу всякого хлама. Тогда он двинулся к буфету, стоявшему в углу комнаты.

— Здесь заперто. Вы не дадите мне ключ?

— Никогда! — взвизгнула миссис Николетис. — Никогда! Ни за что в жизни! Вам не видать ключа как своих ушей! Плевала я на вас, грязные полицейские свиньи! Правда! Плевала! Плевала!

— И все-таки лучше дайте мне ключ, — сказал инспектор Шарп. — А то я просто взломаю дверцу.

— Не дам! Можете меня обыскать, но, учтите, я этого так не оставлю! Я устрою скандал!

— Принесите стамеску, Кобб, — со вздохом сказал инспектор.

Миссис Николетис возмущенно вскрикнула. Инспектор Шарп пропустил это мимо ушей. Кобб принес стамеску. Дверца затрещала и открылась. И тут же из буфета посыпались пустые бутылки из-под бренди.

— Свинья! Мразь! Негодяй! — кричала миссис Николетис.

— Благодарю вас, мадам, — вежливо отозвался инспектор. — Все, что надо, мы осмотрели.

Пока миссис Николетис билась в истерике, миссис Хаббард потихоньку убрала бутылки.

Так раскрылась первая тайна — тайна припадков миссис Николетис.

Пуаро позвонил, когда миссис Хаббард, зайдя к себе в гостиную, доставала из аптеки успокоительное. Повесив трубку, она вернулась в комнату миссис Николетис, которая уже угомонилась и перестала визжать и колотить ногами по дивану.

— Выпейте, — сказала миссис Хаббард, — и вам сразу полегчает.

— Гестаповцы! — уже спокойно, но мрачно пробурчала миссис Николетис.

— На вашем месте я бы постаралась больше не думать о них, — сказала миссис Хаббард.

— Гестаповцы! — повторила миссис Николетис. — Самые настоящие гестаповцы!

— Но ведь они выполняли свой долг, — возразила миссис Хаббард.

— Значит, их долг совать свой нос в мой буфет? Я же им говорила: «Для вас тут ничего нет». Я его заперла. Спрятала ключ на груди. Если бы не вы, они бы меня раздели, бесстыдные свиньи; только ваше присутствие их остановило, не захотели при свидетелях.

— О, что вы, они бы не стали этого делать, — сказала миссис Хаббард.

— Не стали! О чем вы говорите! В любом случае, они взяли стамеску и взломали дверь. Они нанесли мне огромный ущерб!

— Но если бы вы дали им ключ…

— С какой стати? Это мой ключ! Мой собственный. И комната моя собственная. Что же получается? Я, в своей собственной комнате, говорю этим наглецам: «Убирайтесь». А они и ухом не ведут!

— Но, миссис Николетис, вы, наверно, забыли, что произошло убийство. А это всегда чревато неприятностями, с которыми нам не приходится обычно сталкиваться.

— Плевать я хотела на все их россказни! — заявила миссис Николетис. — Малышка Силия покончила с собой. Влюбилась, влипла в дурацкую историю и приняла яд. Тоже мне событие! Глупые девчонки с ума сходят от любви, будто им больше делать нечего! А пройдет год, два — и где она, великая страсть? Все мужчины одинаковы. Но эти дурехи не понимают такой простой истины. Они травятся снотворным, газом или еще какой-нибудь дрянью.